Жизнь знаменитых сыщиков

Поймать вора может только вор.

Эжен Франсуа Видок

Так считал Эжен Франсуа Видок — отец уголовного розыска. Он же создал первое в Европе частное детективное агентство. Но до 35 лет Эжен вел совсем иную жизнь.

В 16 лет он сбежал из дома, прихватив деньги отца. Прибился к бродячей труппе, где (к большой пользе для будущего) овладел искусством перевоплощения. Вступил добровольцем в армию, где ухитрился за полгода принять участие в 15 дуэлях. Дезертировал. Был контрабандистом, корсаром, устраивал виртуозные аферы, артистически мошенничал и, наконец, попал за решетку, где тоже не унывал: то подкоп выроет, то решетки перепилит, то прикинется монашкой, чтобы беспрепятственно покинуть тюремный лазарет.

Одна из попыток, в 1799 году, была удачной. Но мирной жизни торговца, которым он стал, мешал постоянный шантаж бывших «коллег»-арестантов. Король риска, как его прозвали в тюрьме, пошел ва-банк. Он явился в префектуру полиции Парижа и предложил использовать свои знания уголовного мира для поимки преступников — в обмен на отпущение прежних грехов. Как ни странно, предложение было принято.

Так бывший каторжник стал первым руководителем Главного управления национальной безопасности (Sûreté Nationale). За 18 лет службы Видок сумел посадить за решетку 17 000 убийц, воров, взломщиков, грабителей, мошенников.

Двор префектуры полиции в Париже

В 1827 году Видоку все-таки пришлось выйти в отставку: новый префект был недоволен тем, что весь штат уголовной полиции Парижа составляют бывшие арестанты. Эжен не стал унывать и открыл частную детективную контору. Сотрудники в его «Бюро расследований» набирались по прежнему принципу: «Люди… утверждают, что агенты, вышедшие из касты воров, должны поддерживать с ворами дальнейшие сношения или по крайней мере щадить их… Я со своей стороны могу засвидетельствовать, что у воров нет беспощаднее противников, нежели освобожденные арестанты, ставшие под знамя полиции».

Обращать внимание на мелочи, сомневаться в очевидном

Эмиль Габорио

Это правило сформулировал Эмиль Габорио, создатель классического детектива. Его сыщик Лекок явился публике в 1866 году, когда воспоминания о Видоке были еще свежи. Агент Лекок был артистичен, умел перевоплощаться, менять походку, голос. Имел недостаток, правда, но скромный — увлекался азартными играми. Внешностью обладал непримечательной — легко мог потеряться в толпе, был крайне наблюдательным и весьма образованным, ему под силу было совершить в уме любое идеальное преступление. Среди лекоковских ноу-хау — применение дедуктивного метода.

Появление нового героя произвело фурор. Книги раскупались как горячие пирожки. Причем зачитывались приключениями Лекока все: и лавочники, и аристократы. Романы были переведены на многие языки, в том числе на русский.

Прием посетителей круглосуточно

Аркадий Кошко

Вполне реальный и весьма юный Аркадий Кошко, будущая звезда российского сыска, также зачитывался криминальными романами. Он даже представлял, как, загримировавшись до неузнаваемости, отправляется в самые страшные места, чтобы безошибочно вычислить преступника.

В 1894 году, в 27 лет, Аркадий стал инспектором по уголовным делам в рижской полиции. Все было как у Лекока: сменив образ, он бродил по рынкам, притонам, кабакам, прислушивался к пьяным разговорам, заводил знакомства, вербовал информаторов. А тут как раз подоспела серия жестоких убийств: гимназист, вор, извозчик, дворник… Убийца был пойман. В 1900 году Аркадию предложили занять пост начальника сыскной полиции. «Рига и тогда была крупным центром с весьма пестрым населением, — вспоминал Аркадий Францевич. — Особенно преобладали латыши и немцы, а следовательно, в борьбе с преступностью приходилось учитывать и их психологию, весьма своеобразную и мало схожую с русской». Глава сыска сумел найти подход и к подчиненным, и к преступникам. Табличка на его двери возвещала о том, что принимает глава полиции круглосуточно.

В 1908 году Кошко предложили возглавить Московский уголовный сыск, сокращенно — МУС (отсюда, есть версия, и пошли «мусора»). Аркадий Францевич внедрил в российское сыскное дело практику системы идентификации личности. Росла картотека преступников, снабженная фото и отпечатками пальцев. При сыскном отделении оборудовали гримерную и гардеробную, где было все необходимое для перевоплощения.

Аркадий Кошко (справа) и начальник Петербургской сыскной полиции Владимир Филиппов

В 1913 году на проходящем в Швейцарии Международном съезде криминалистов московская сыскная полиция была признана лучшей по раскрываемости преступлений. А Кошко стал главным сыщиком Российской империи и «русским Шерлоком Холмсом».

Отбросьте все невозможное; то, что останется и будет ответом

Знакомый Артура Конан Дойла, профессор Джозеф Белл

Прототипом Шерлока Холмса, появившегося в 1887 году, считается знакомый Артура Конан Дойла, профессор Джозеф Белл, по мельчайшим деталям умевший угадывать прошлое людей. Но, по мнению исследователей, немалое влияние на Дойла оказали и романы уже упомянутого Габорио.

Холмс, как и Лекок, не гнушается при надобности маскарадом и не идет на поводу у лежащей на поверхности версии: «Нет ничего более неясного, чем очевидный факт». При восстановлении картины преступления сыщик с Бейкер-стрит руководствуется логикой, позволяющей по разрозненным мелким деталям восстановить целое: «По одной капле воды человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана», так как «всякая жизнь — это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену».

Иллюстрация к книге «Шерлок Холмс»

Используя этот метод, Холмс безошибочно вычисляет преступника: «Отбросьте все невозможное; то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался». Иллюстрацией может послужить дело о сокровищах Агры («Знак четырех»), где преступник, согласно уликам, невысок, с детским размером ноги. Забраковав все варианты, Шерлок приходит к парадоксальному выводу: вор — малорослый дикарь с Андаманских островов. И оказывается прав!

Побеждает тот, кто стреляет первым

Алан Пинкертон в 1862 году

Алан Пинкертон — шотландец по рождению, американец по жизни, реальный и литературный герой в одном лице — в 1850 году в Чикаго основал свое Национальное детективное агентство, специализирующееся на железнодорожных кражах. Эмблемой его стал открытый глаз с девизом: «Мы никогда не спим». Одними из самых громких дел агентства стали предотвращение покушения на президента США Авраама Линкольна и поимка организаторов кражи $700 000 у ж/д компании Adams Express.

Его сотрудников звали «пинки». Они славились тем, что если уж вышли на след, то будут преследовать до конца, даже если для этого придется переплыть океан — и это в то время, когда о чем-то подобном Интерполу не начинали даже мечтать.

По разные стороны Атлантики, да что там — в разных штатах каждый изобретал свой велосипед. Но заслуга создания первой в истории американской криминалистики базы данных с фотографиями преступников и детальным описанием примет явно принадлежит Пинкертону. В папочки-досье аккуратно складывались и статьи из газет, по словесному описанию рисовались портреты, которые потом расклеивались на столбах с обещанием вознаграждения. Осваивалась практика подсаживать «уток» в камеры и засылать «кротов» в банды. От «пинков» требовалась хорошая спортивная форма, актерские способности, умение держать язык за зубами и отсутствие любви к виски и азартным играм.

Алан Пинкертон, Авраам Линкольн и генерал Джон МакКлернанд во время битвы при Энтитеме в 1862 году

После Гражданской войны (1861-1865) Дикий Запад был настоящим минным полем: налеты на дилижансы и поезда, ограбления банков, заказные и просто случайные, будничные убийства. Девиз «У того, кто открывает огонь первым, шансов выжить гораздо больше!» не был преувеличением, и «пинки» свято ему следовали. Историк Ричард Роуан, автор книги «Пинкертоны: династия сыщиков», утверждал, что человечество не знало более отъявленных негодяев, чем агенты Пинкертона. Возможно, и так, но, может быть, именно благодаря этим качествам «пинкам» удавалось справляться с беспределом.

Романы анонимных авторов, по которым кочевал Пинкертон (правда, Нат, а не Алан), плодились, как кролики, и заполонили книжный рынок ХХ века. Возмущенный Корней Чуковский писал, что герой, «и голову, и душу, и сердце которого заменяет кулак, да в придачу револьвер», — тот еще фрукт. Но народной популярности трудно противостоять: имя сыщика стало нарицательным. Правда, термин «пинкертоновщина» не имел положительного оттенка. Так называли низкопробную детективную литературу или оценивали деятельность сыщиков-дилетантов.